Последние метры чистой земли стремительно таяли под моими ногами, привычно ступающими по многочисленным камням северо-западной границы Зоны. Вековечные сосны, казалось, с укором и недоумением смотрели мне в спину, не понимая, зачем я иду туда, где все иное, совершенно не такое как тут. Они, как и многие люди, не понимали меня, не могли представить всю силу того странного чувства, что заставляло меня снова и снова возвращаться в абсолютно чуждый планете Земле и обычному человеку мир. Но этот мир уже давно не был чужд мне, это был мой второй дом, моя родная земля. И мне до самых глубин души хотелось верить, что у этой земли будет будущее, в котором будет место и для таких как я…

Граница встретила меня едва слышимой мелодией колеблющихся на ветру оборванных электрических проводов, густо поросших металлическим мхом ярко-синего отлива. Десятком расслабленных струн свисали обрывки линии электропередачи с чудом уцелевшего столба, который находился всего лишь в полуметре от той невидимой черты, что безжалостным лезвием отделяла Зону от остального мира. В этом месте, на два десятка шагов влево и четыре десятка вправо не было четырехметрового забора, построенного совсем недавно для предотвращения нелегального проникновения в Зону.

Через каждые двести метров забора стояли караульные посты регулярных армейских частей, два ближайших из которых были бы очень неплохо отсюда видны, если стать в полный рост и высунуться из давно некошеных бурьянов. Пятидесятиметровая полоса вырубленного леса перед забором, которая теоретически должна была дать возможность просматривать из постов каждую пядь земли, находилась в непозволительно запущенном состоянии.

К чести охраны будет сказано, такое безобразие творилось только на этом участке, и только по независящим от пограничников обстоятельствам. По той же причине здесь не было забора. Точнее он тут был, но всего половину первой своей ночи, покуда во время неожиданного всплеска аномальной активности в этом районе не возникла нестабильная комариная плешь и не растерла железобетонную стену в пыль, вслед за чем ее окончательно уничтожил кислотный туман. Забор еще один раз пытались достроить, но потеряв десяток единиц техники и двух рабочих, бросили это дело и оставили все как есть, здраво рассудив, что Зона сама никого здесь не пропустит. И правильно армейские чины посчитали — это было почти невозможно…

Я сидел возле самого края леса, прислонившись спиной к шершавой коре, непонятно каким образом затесавшейся среди игольчатых великанов, березы, и отдыхал перед решительным броском. Несмотря на весь свой немалый опыт, преодоление границы именно в этом месте не было для меня забавой, это было опасное и трудное предприятие. Однако для меня это был единственный приемлемый способ проникнуть внутрь блокированной территории. Что ж, за свою свободу приходиться платить. И что удивительно, такая цена меня вполне устраивала!

Минута цеплялась за минуту, а я все сидел под деревом, терпеливо ожидая того единственного подходящего момента, когда в комариной плеши откроется проход. Мой нос улавливал терпкий дух разомлевшей за день хвои и сладкий аромат спелой земляники, заполнявший в этот предвечерний час весь лес и крепко впитавшийся в кожу моих жадных до этих ягод пальцев. Мое тело отдыхало, а в голову меж тем мягко, но очень настойчиво, одно за другим приходили воспоминания, навеянные столь похожим на тот давний вечером, когда для меня все по-настоящему началось, когда я впервые попал в Зону…

Сейчас мне трудно указать ту причину, что сделала меня сталкером-одиночкой. Много их было, самых разных, и все они вели меня в этом направлении. И не будь какой-либо из них, я все равно раньше или позже оказался бы в таком положении…

Может быть, все началось в тот далекий-далекий день, когда мне на восьмой день рожденья подарили книжку «Девять принцев Амбера», с которой началось мое увлечение фантастикой. А возможно, все началось 12 апреля 2006 года, когда произошла очередная катастрофа в Чернобыльской Зоне, давшая жизнь новому странному миру, который я начал старательно изучать со всей страстью тоскующей по чему-то необычному душе. Всевозможными правдами и неправдами собирал я о Зоне крохи информации, мечтая когда-нибудь попасть туда, теша этой пленительной мечтой свое сердце, гибнущее в паутине обыденности и серой рабочей рутины.

Также вполне можно считать, что все началось чудесным весенним утром 2008 года, когда я влюбился в ангела, по какой-то непонятной причине принявшего облик симпатичной девушки. Три месяца после той встречи я жил на небесах, а потом меня сбросили оттуда на грешную землю. Всего несколько тихих слов выбили из-под меня, казалось такую твердую опору:

— Я тебя не люблю… Прощай!

Моя любимая девушка говорила это, печально глядя мне в глаза. И что было самым ужасным для меня, она говорила правду. Я был ей не нужен, совсем!

— Прощай! — выдавил я из себя и быстро ушел. Мрачная тоска завладела мной, и лишь одно средство могло мне помочь, старое доброе народное средство. Когда на душе гадко как у свиньи в конуре, единственный выход стать на время свиньей, в смысле напиться до свинского состояния. Приняв такое решение, я медленно побрел в поисках подходящего места для осуществления этой затеи. Пить дома в одиночестве я не имел привычки, а видеть кого-либо из друзей сейчас мне совсем не хотелось…

Намерение свое я так и не смог тогда полностью осуществить. Осушив одним махом второй стакан, я увидел незнакомого мужчину, лет тридцати, одетого в, показавшуюся мне тогда очень смешной, одежду, сделанную под армейскую униформу. Лицо его было каким-то невыразительным, с немного надменно прикушенными губами и бегающими глазками. Подозрительное лицо типа, с которым я в другое время даже не заговорил бы, но тогда…

— Я вижу, вы хотите забыться, — тип присел за мой столик, протягивая мне руку. — Меня зовут Михаил, и я могу вам помочь.

— Наркотики меня не интересуют, — я недружелюбно глянул на назойливого собеседника.

— Вы не так меня поняли! — отрицательно закивал головой Михаил, после чего склонился поближе ко мне и шепотом произнес. — Я могу устроить экскурсию в Зону — это незабываемые впечатления.

Экскурсия, хм! Про такое я слышал только не стоящие и ломаного гроша сплетни. Сейчас проникнуть в Зону было не так просто, как в первые месяцы ее появления. Блокпосты, охрана, патрули, забор, наконец — все это было почти непреодолимым препятствием. Но с другой стороны при наличии связей это было вполне реально. Вот только никто никогда никого не водил на экскурсии в Зону. Туда проникали только сталкеры, которыми двигала жажда денег. Похоже, Михаил такой сталкер и есть. Спрашивается, зачем тогда ему я? В качестве пушечного мяса? Я что, похож на идиота?

— И сколько это будет стоить? — после минутной паузы спросил я, не пытаясь скрыть своего интереса.

— Нисколько! — Михаил продемонстрировал мне пустые ладони. — Вообще-то это не совсем экскурсия… Как бы это сказать…, мне нужен напарник для одного деликатного дела. Тот человек, на которого я рассчитывал, не пришел на встречу, а у меня все просчитано по минутам. Так что… Я успел присмотреться к тебе и сделать вывод, что ты мне подходите. Если тебя это интересует, то мы может отправиться в путь прямо сейчас — на улице у меня машина со всем необходимым. Ну что, согласен?

В другое время, в другом месте и в другом настроении я ни за что не согласился бы на такое предложение. Уж слишком от него нехорошо попахивало, да и крайне неубедительное объяснение всучил мне Михаил. И Михаил ли? Скорее всего — нет! Однако что-то говорило мне, что в Зону я с ним попаду, попаду туда, куда давно и страстно хотел, но все никак не решался сунуться. А тут такое предложение…

— Хорошо, идем! — я медленно поднялся. — Меня зовут Сергеем.

Ехали мы часа четыре — от Киева к Зоне путь не такой уж и далекий. Михаил развлекал меня разговорами о жизни сталкеров, я же безучастно пялился в окно. Не знаю, что за мнение составил обо мне Михаил, но он явно не считал меня гигантом мысли, скорее всего, принимая то ли за идиота, то ли за наркомана. А зря! Несмотря на свое крайне паршивое моральное самочувствие, я запомнил номер его мерса, ощутил по движениям его рук и отсутствию всякого подрагивания век его боксерское прошлое, заметил пару туго набитых сумок на заднем сидении, а также права на Олега Денисовича Быстрого. Вот так вот, Михаил…

Невдалеке от Зоны мы остановились в каком-то забытом селе и Михаил, я решил так его называть, поставил во дворе одного заброшенного дома свою машину. Отдав мне одну из сумок, он велел открыть ее и делать все вслед за ним.

Я подчинился и принялся переодеваться в защитный армейский комбинезон противохимической защиты, какой-то нестандартной модификации. К комбинезону прилагался противогаз с огромным фильтром, удобный складной горный рюкзак, фляга с водой и сухой паек. У Михаила вдобавок ко всему этому оказался еще автомат АКС-74, компас, и счетчик Гейгера. Тогда еще не было приборов для обнаружения аномалий, каждый искал их по своим собственным приметам, которыми редко когда спешил поделиться с другими.

Вечерело. Мы шли сквозь сосновый лес, приближаясь к южной границе Зоны. Я поедал по пути землянику, от чего Михаил недовольно хмурился, но молчал. Наконец мы вышли к блокпосту возле забора из густой путаницы колючей проволоки высотой в рост человека. Из стальной бронированной будки незамедлительно показалось дуло стационарного пулемета, после чего оттуда вышел лейтенант. Мой спутник приветственно махнул ему рукой и они отошли в сторону, оживленно о чем-то беседуя в течение нескольких минут, после чего мы двинулись к забору. Я успел словить виноватый взгляд молодого, лет двадцати пяти, лейтенанта, которым тот провожал меня. Что-то он знал такое, из-за чего смотрел на меня как на приговоренного к смерти. А мне по-прежнему было все равно…

Через местный эквивалент забора мы перебрались сквозь умело замаскированную прореху в проволоке, абсолютно незаметную со стороны. Похоже, техника пересечения границы тут была налажена давно и серьезно. Пришлось, правда, проползти по земле несколько десятков метров, страшно петляя, протискиваясь под колючим металлом, раздвигая его колючие объятья. Ну да не впервой!

Выползя на ровную землю, я удивленно застыл раскрыв рот и развесив уши, во все глаза глядя на сюрреалистичный пейзаж Зоны. Как-то яростно светило здесь вечернее солнце, заглядывая в наши лица и расцвечивая все в странные полутона, из-за чего самые обычные вещи выглядели совсем другими.

В нескольких шагах от меня росло странное дерево, отдаленно похожее на обычный дуб. Вот только листья его были раза в четыре больше чем надо и отливали стальным металлическим блеском; ветки были какими-то слишком тонкими, изможденными и высохшими прутиками грязно-серого, местами беловатого цвета; ствол этого чуда порос желтоватой плесенью, издающей слабый гнилостный запах, от которого меня начало слегка подташнивать. И что страшно, это было одно из самых менее пострадавших деревьев. Дальше от границы мой взгляд выхватил целое сонмище намного более странных экземпляров здешней флоры, покрученных и словно вывернутых наизнанку, изуродованных до полной неузнаваемости. Однако не это было самым страшным в деревьях. Возле самой дороги я рассмотрел пятно зелени, бывшее вершиной клена. Дерево выглядело вполне обычно, но у меня по спине пробежала волна дрожи, настолько его внутренняя сущность стала иной…

Параллельно границе, метрах в сорока от нее, шла дорога, похожая сейчас на реку застывшего темного стекла, над которым дрожал воздух и танцевали клубы редкой сизой пыли. На обочине этой опасной — все мои первобытные чувства кричали об этом, — полосы лежал искореженный и помятый остов легкового автомобиля. Вдоль дороги торчали огрызки железобетонных столбов, оплавленных и обгоревших в пылу страшного жара. Сразу за столбами чернели провалы двух окон маленького домика с чудом уцелевшей двускатной крышей и милой верандой. Еще дальше, на самом пределе видимости, виднелась громада какого-то большого здания, возможно завода. И над всем этим витала мертвая тишина, в которой не раздавалось ни одного звука, издаваемого живим существом, будь то какая-то букашка, птица или мелкая тварюшка. Это было страшно. На миг меня охватило паническое чувство, что такое творится во всем мире…

Я обернулся к Михаилу и увидел темный зрачок автомата. Странно, но во мне вспыхнула радость и мигом исчезла черная тоска. По жилам словно пробежала волна огня, а сердце несколько раз громко стукнуло, отдавшись ощутимыми ударами крови в висках. Что ж, похоже, я не ошибся и мне уготована роль первопроходца, за которым будет в безопасности двигаться хитрый обладатель оружия. А в конце, ежели я по странному стечению обстоятельств выживу, меня ждет несколько выстрелов в голову. Незавидная перспектива, но вопреки ней я был счастлив. Исчезла без следа страшная боль в душе, растаяла как туман под ветром неумолимой бури жизни. Меня ждало что-то необычное, я чувствовал это. И я приложу все усилия, чтобы это оказалась не экзотическая смерть, а начало новой жизни…

— Пойдешь вперед, медленно. Мои приказы выполнять беспрекословно, иначе погибнешь: или по своей глупости, или я пристрелю. Все понятно? Вперед! — голова Михаила качнулась, указав на восток, вдоль дороги.

И я пошел, продолжая изображать безмерную апатию, медленно и осторожно выверяя каждый шаг и расслабленно осматриваясь по сторонам ленивым, но вместе с тем цепким взглядом. Я смотрел на мир взглядом зверя, фиксировавшим картинку в целостности и не отвлекающимся на ненужные размышления. Это было состояние сродни трансу, описанное в одной попавшей когда-то ко мне книге. Я тогда шутки ради попробовал чувствовать себя Так, и мне понравилось это чувство легкости и свободы, когда ты действуешь спонтанно, действуешь именно так, как нужно, не обдумывая тяжело каждый свой шаг. Это было что-то сродни интуиции, но много больше ее…

Несколько шагов, и справа от меня всего в нескольких метрах возникло покрученное ядовито-зеленое дерево, покрытое серебристым пухом, похожим на тополиный. С виду оно было весьма и весьма подозрительным, но я смело прошел почти возле самого его ствола, как можно дальше держась от совершенно безобидного на вид серого гранитного камня. Михаил, было, крикнул возвращаться назад, но потом скомандовал идти дальше. Быстро оглянувшись, я заметил растерянное выражение его лица, и недоуменный взгляд, направленный на камень. Да, не ожидал он Это тут увидеть, чем бы оно ни было.

Следующая пара сотен метров выдалась очень спокойной. На нашем пути не встречалось никакой гадости, только вдалеке изредка мелькало что-то опасное, да один раз над нами пролетело облако жгучего пуха. Я не расслаблялся, но все равно чуть не вмазался в аномалию, висящую вопреки всем ожиданиям в воздухе, в пятнадцати сантиметрах над землей. Если бы я не заметил, что росшая на этом пятачке земли трава подозрительно странно срезана на одном уровне — быть бы мне куском кровавого фарша. Я остановился сразу, едва во мне возникло тревожное чувство, и уже только после этого понял, что именно означает срезанная трава.

На этот раз Михаил ничего не сказал, лишь махнул рукой продолжать путь. Обойдя опасное место, мы двинулись дальше и еще через пятьдесят метров выбрались к участку, где в черноте дороги образовался прорыв.

— Нам надо на ту сторону, — коротко пояснил мой спутник. — Иди!

От дороги нас отделял каменистый участок земли, на котором отсутствовала всякая растительность. Вместо нее его украшали рытвины с черной жижей, торчащая из земли арматура, несколько присыпанных пеплом участков земли да два каменных валуна, которые словно столбы ворот стояли по обе стороны переправы через черную реку. Над этими камнями, каждый из которых был величиной с трактор, переливалось желтоватое свечение. И что странно, я все никак не мог понять, опасное оно или нет. Интуиция молчала…

Не задумываясь, я пошел по рытвинам с черной жижей, хлюпая по ним своими армейскими сапогами, обходя поросшую мхом арматуру и кучки пепла. Михаил шел за мной. Как-то так получалось, что он очень редко говорил мне куда идти. По сути, я сам выбирал дорогу, и это было мне непонятно. Непонятно в том смысле, что я не мог понять уготованной мне роли. Получалось, что либо я все делаю правильно и Михаил пока что не волнуется за мою преждевременную смерть, либо ему все равно. А так как второй вариант был попросту глупым, то оставался вариант первый, в финале которого я должен был послужить темным планам своего подлого пленителя.

Лишь однажды раздался предупреждающий крик Михаила:

— Стой! Возьми немного левее, там яма с зыбучим песком…

Так, получается, что мой спутник уже был здесь по крайней мере однажды и обстановку знает. Отсюда следует, что что-то его остановило, и чтобы преодолеть это что-то ему потребовался я. Чудесно, просто полная задница! Это же надо так подставиться! Лопух я, что тут скажешь! Теперь из-за своей глупости придется хорошенько поработать ногами и мозгами.

Ступив в очередную рытвину, самую большую из всех в округе, я с головой погрузился в черную, отдающую металлом жижу, маслянистую на прикосновение и липкую, словно мед. Не паникуя, я сделал несколько шагов по дну ямы и выбрался на воздух. Непонятная субстанция сверхъестественным образом успела проникнуть под мою плотно запахнутую спецодежду и облепить всю мою кожу плотным тонким слоем.

Михаил коротко выругался и приказал мне идти дальше, обойдя яму по самой кромке. Вот, гнида, даже не запачкался! Ну ничего, мы еще посмотрим, что дальше-то будет!

Я остановился в десяти шагах от невидимой черты, проходящей между двумя камнями. Не оставляло меня в покое это сияние над ними, странно-опасным оно мне казалось и каким-то неустойчивым. А между этими двумя камнями нужно было пройти, другого пути к дороге не было.

— Иди, чего стал! — Михаил заметно нервничал, тыкая в мою сторону автоматом. — Прямо между столбами и иди, на ту сторону дороги. Не бойся, иди!

Глянув на сулящее быструю смерть дуло автомата, я сделал первый шаг в сторону столбов, целясь ровно по центру между ними. Следом за первым последовал второй, вот уже начала подниматься нога для третьего. И я застыл, всем своим телом ощущая повисшее в пространстве напряжение, почти физически давящее на меня. Я понял, что этот шаг мог бы стать для меня последним.

Медленно, словно подо мной была мина, я поставил ногу на землю, после чего сначала опустился на колени, а потом вообще лег, прижимаясь к ней всем телом. Возможно мне показалось, не знаю, но напряжение почти полностью исчезло. Облегченно вздохнув, я медленно пополз вперед, замирая через каждые несколько ладоней пути. Сзади что-то гневно кричал Михаил, но я его не слушал, продолжая ползти вперед. Откуда-то я знал, что пока я двигаюсь в сторону камней, он не будет в меня стрелять. Ведь именно для этого он привел меня сюда.

Чем ближе я подбирался к камням, тем сильнее нарастало напряжение и тем медленнее я полз. Странным оно было, это чувство. Я чувствовал себя струной, которую натягивают все больше и больше. И мне это нравилось, я ждал, когда неизвестная сила ударит по мне и я растану в пространстве пронзительной нотой.

Я был как раз между валунами, когда надо мной мигнуло ослепительно-белое сияние и сконцентрировавшись в двухметрового диаметра шар опустилось на меня. Свет окутал меня мягким пушистым покрывалом, согревая до самой глубины моего тела. Струна во мне легонько завибрировала, но так и не издала ни звука.

Мое тело отказалось слушаться меня и я лежал, покачиваясь на приятных мягких волнах сияния. Это было блаженство, лежать вот так среди этого благодатного тепла. Просто лежать…

Ко мне приближался грохот шагов, это шел Михаил. Он прошел в метре от меня и пошел дальше. Глупец! Он не обратил внимания, а возможно попросту не заметил, стремительно нарастающего напряжения. Он сделал еще три шага, а потом воздух расколола ветвистая дуга молнии, ударил гром, и порыв ветра разметал горсть оставшегося от Михаила пепла. Одновременно с этим по валунам пробежали тонкие змейки трещин и они превратились в две груды щебня.

Все ночь пролежал я на земле, пребывая в странном полусне-полубреду, ловя каждый миг ласкающего меня тепла. Лишь под утро я смог подняться и двинуться прочь от того места. Не знаю, что тогда со мной случилось и почему. Я могу лишь догадываться о причинах и строить догадки. Скорее всего, Михаил хотел использовать меня для разрядки копимой валунами энергии. Вот только я не выполнил отведенную мне роль. Может тому виной моя купель в грязи, а может мое ползанье или какая другая причина. Не знаю. Знаю только что мне досталась лишь малая часть неизвестной энергии, остальная же сожгла подлеца и разрушила камни.

Для меня купель в странном пушистом свете тоже не прошла даром, я изменился. Теперь я много лучше чувствовал аномалии, мог почти видеть и слышать их. И это было жутко, потому что подобной красоты я больше нигде не видел. От ее совершенства захватывало дух и сладко щемило сердце. Я задавался вопросом насколько же изменилось мое восприятие и не находил ответа. Я понимал, что это не нормально, но ничего делать с этим не хотел. Ни за что!

Все это я обнаружил не сразу, далеко не сразу. Дождавшись ночи, я выбрался из зоны через памятную колючую проволоку, змеей проскочил мимо блокпоста, и найдя мерс укатил домой. Тоска по девушке ко мне больше не возвращалась, я был полон сил и жизни. Несколько месяцев я жил прежней жизнью, все реже и реже вспоминая приключения в Зоне, которые начали казаться мне удивительным сном.

Но однажды ночью я проснулся, почувствовав непреодолимое желание увидеть Зону, пройтись по ней, ощутить ее неземную красоту. Глянув на свою спящую подружку, я тихо оделся и, вывев свою машину из гаража, поехал к Чернобылю. Деньги у меня теперь были, спасибо моей предусмотрительности и практичности. Ведь из Зоны я вышел не с пустыми руками, а вынес радиоприемник, который после воздействия непонятно какой гадости воспринимал весь диапазон частот электромагнитных волн и… Впрочем, это к делу не относится. Пусть с этими чудесами ученые разбираются! Главное, у меня больше не было проблем с деньгами.

Потом этот Тоскливый Зов, как я назвал свою странную тягу к Зоне, неоднократно повторялся. И я ни разу не смог преодолеть его, неизменно ему уступая и бросая все свои дела…

Я до сих пор так и не решил, чем стала для меня Зона, благословением или проклятьем. Я все еще не знаю, как воспринимать те изменения, что неизменно происходят со мной после каждого вояжа. Да, изменения происходят со всеми, кто имел честь или глупость познакомиться с клочком этого удивительного мира. И не важно, затрагивают эти изменения тело или душу, они есть, и они меняют людей…

Мои ленивые размышления, навеянные полудремой, прервал нежный звон вмиг изменившей свои границы комариной плеши. Пора. Взвалив рюкзак на спину, я пополз среди бурьянов туда, куда хотел сейчас больше всего на свете, куда звал меня мой Зов.